"Поющий фрегат" уходит в бессмертие. БПК "Отважный" (ЧФ)
В 60-х годах наш флот пополнился серией больших противолодочных кораблей (БПК) проекта 61. Имея стандартное водоизмещение 3500 тонн, они стали первыми в мире крупными боевыми кораблями, оснащенными газотурбинными энергетическими установками. За характерный звук работы этих установок моряки прозвали БПК этого проекта “поющими фрегатами”. Большинство из них вошло в состав Черноморского флота. Среди этих был и БПК “Отважный”.
Утром 30 августа 1974 года БПК “Отважный” вышел из Северной бухты Севастополя и направился в море для проведения учебных стрельб зенитными ракетами. Уже на месте учений при подготовке к стрельбам в 10 часов 02 минуты в кормовом погребе 16 зенитных ракет самопроизвольно запустился маршевый двигатель одной из них, затем сработал стартовый двигатель другой ракеты, после чего произошел взрыв остальных хранившихся там зенитных ракет “Волна”. Ударной волной сорвало крышу кормовой надстройки вместе с пусковой установкой для этих ракет, разрушило поперечные переборки и в нескольких местах разорвало корпус корабля. Через образовавшиеся трещины стала поступать вода, быстро заполнившая 4 отсека. Через 8 минут крен корабля на правый борт достиг 12 градусов. На осевшей в воду на 1,5 метра корме разгорался пожар. К 11 часам к месту трагедии подошли большие ракетные корабли (БРК) “Бедовый” и “Сознательный”, которые высадили на “Отважный” аварийно-спасательные группы, а затем безуспешно пытались взять его на буксир. После 12 часов к ним на помощь подошел однотипный с “Отважным” БПК “Комсомолец Украины”, а в 13 часов 25 минут - два спасательных судна. Все они пытались водяными струями сбить огонь в районе кормового хранилища авиационного топлива и боекомплекта корабельного вертолета, но вскоре из-за большого огня вынуждены были отойти. Из-за угрозы новых взрывов, на “Отважном” развернули торпедный аппарат и выпустили за борт все пять торпед.
В 14 часов 45 минут, несмотря на все усилия по борьбе с пожаром, взорвался кормовой погреб с авиационными глубинными бомбами и авиатопливом. Было затоплено еще 2 отсека, корабль до кормовой башни погрузился в воду, а крен достиг 28 градусов. В 15 часов 03 минуты последовал приказ оставить корабль, и его экипаж с аварийно-спасательными группами перешел на другие корабли. Вскоре БПК почти вертикально, кормой вниз, стал уходить под воду. Глубина моря в этом месте составляла 125 м, поэтому, когда корма 144-метрового корабля коснулась дна, его погружение замедлилось. Носовая часть еще несколько минут возвышалась над поверхностью моря, затем она резко ушла под воду. Произошло это в 15 часов 57 минут в 40 км от Херсонесского маяка в точке с координатами 44° 44’ с.ш. и 32° 59’ в.д. Погибло 24 человека (в том числе 5 курсантов). 26 моряков получили ранения и ожоги.
Позже с “Отважного” были подняты на поверхность техническая документация, а также части оборудования и вооружения общим весом около 40 т, а в декабре 1977 года корпус БПК был подорван. Гибель корабля заставила ускорить работы по повышению пожаробезопасности хранилищ боезапаса. Результаты не замедлили сказаться: когда в 1984 году аналогичная авария произошла в носовом погребе ЗРК “Волна-М” другого БПК Черноморского флота, существенных повреждений корабль не получил.
В Севастополе на территории кладбища Коммунаров можно встретить небольшой, скромный памятник. Он находится между братской могилой экипажа линкора «Новороссийск» и памятником лейтенанту П. П. Шмидту. Выбитая на мраморном памятнике надпись сообщает: «Морякам «Отважного», погибшим при исполнении воинского долга в августе 1974 года». Здесь же содержится список из 24 фамилий погибших матросов. Больше информации из этого памятника вы почерпнуть не сможете, в СССР о гибели данного корабля предпочитали особо не распространяться.
БПК «Отважный»
Большой противолодочный корабль «Отважный» был включен в состав флота 25 января 1966 года и за свою достаточно короткую жизнь успел совершить 7 боевых походов. С 5 по 30 июня 1967 года корабль выполнял боевую задачу по оказанию помощи египетским вооруженным силам и посетил Порт-Саид. В 1968-69 годах БПК «Отважный» прошел текущий ремонт на 61-м заводе в Николаеве, в ходе которого было модернизировано его ракетное вооружение. С 1969 году капитаном судна был назначен капитан 3-го ранга Иван Петрович Винник.
В 1970 году БПК был объявлен отличным кораблем Черноморского флота, принял участие в маневрах «Океан», выходил к берегам Кубы и в Атлантику. В 1972-1973 годах корабль прошел очередной восьмимесячный ремонт в доках Севастополя. В составе отряда кораблей контр-адмирала Л. Я. Васюкова БПК «Отважный» посетил с дружественными визитами порты Италии – Таранто и Мессину. Последний боевой поход корабля в Средиземном море прошел с 10 ноября 1973 года по 6 марта 1974 года. «Отважный» входил в состав 70-й бригады противолодочных кораблей.
БПК «Отважный» принадлежал к кораблям проекта 61 типа «Комсомолец Украины» (по кодификации НАТО – Kashin). Это был тип больших противолодочных кораблей, которые находились на вооружении советского флота с 1964 по 1991 год, а впоследствии находились на вооружении флота России. На 2012 год в составе Черноморского флота России сохранился лишь 1 корабль данного типа – СКР «Сметливый». Он остался единственным кораблем из 20 судов проекта, которые успели войти в состав флота СССР с 1962 по 1973 годы. Остальные 18 кораблей были списаны и разобраны на металл, еще один – БПК «Отважный» – затонул.
Стандартное водоизмещение кораблей данного типа составляло 3500-3700 тонн, максимальное водоизмещение – 4500-4750 тонн. У модернизированных судов – 3950/4900 тонн соответственно. Размеры корпуса: длина – 144 м. (модернизированные – 147 м.), ширина – 15,8 м., осадка – 4,8 м. (до 6 м.). 4 газовые турбины общей мощностью в 94 000 л.с. работали на 2 винта, обеспечивая кораблю максимальную скорость на уровне 36-38 узлов. Дальность хода на скорости в 20 узлов равнялась 4000 морских миль. На корабле мог разместиться противолодочный вертолет Ка-25. На БПК предусматривалось хранение 5 тонн авиационного керосина, а также боезапаса для вертолета (глубинных бомб, противолодочных торпед, гидроакустических буев). Из-за отсутствия на корабле ангара вертолет на нем мог размещаться лишь временно.
Новаторским можно было назвать комплекс вооружения нового корабля. Впервые в советского кораблестроения БПК получил 2 ЗРК М-1 «Волна». Каждый зенитно-ракетный комплекс представлял собой двухбалочную ПУ ЗИФ-101, магазин с 2-мя вращающимися барабанами на 8 ракет В-600 каждый и систему управления «Ятаган». Артиллерийское вооружение включало в свой состав 2-е спаренных 76-мм башенных артиллерийских установки АК-726 (скорострельность 90 выстр./мин., максимальная дальность стрельбы 13 км., досягаемость по высоте – 9 км., боекомплект каждой установки состоял из 2400 унитарных выстрелов). Помимо этого на корабле присутствовали 2-е системы управления огнем «Турель», корабль оснащался пятитрубным торпедным аппаратом ПТА-53-61 для торпед 53-57 или СЭТ-53 и имел по 2 реактивных бомбомета РБУ-1000 и РБУ-6000 (боекомплект 48 РГБ-10 и 192 РГБ-60 соответственно).
Все корабли данного проекта имели развитое радиолокационное вооружение и гидроакустику, а также прекрасные мореходные качества, маневренность. Отличались данные корабли и замечательным внешним видом и архитектурой.
С 4 по 7 августа 1974 года БПК «Отважный» принимал участие в очередных учениях флота, а с 27 августа кораблю предстояло стать флагманским кораблем управления во время проведения 2-го этапа учений. БПК «Отважный» должен был обеспечить стрельбы малых ракетных кораблей, а также принять участие в противолодочных учениях с проведением торпедной стрельбы. 29 августа 1974 года корабль под управлением капитана 2-го ранга И. П. Винника вышел в открытое море и успешно провел торпедные стрельбы. На рассвете 30 августа БПК встал на рейд в Стрелецкой бухте, для того чтобы принять на борт контр-адмирала В. Х. Саакяна начальника штаба КЧФ, а также группу старших офицеров флота. В этот день корабль должен был обеспечить зенитную стрельбу с малых ракетных кораблей на полигоне недалеко от мыса Херсонес. В 9:55 утра корабль прибыл на полигон, на нем была объявлена учебно-боевая тревога.
Спустя всего 3 минуты в 9:58 на мостике ощутили небольшое сотрясение судна, как будто в его кормовой части произошел небольшой взрыв. После этого машины были сразу же остановлены, на корабле объявили аварийную и боевую тревогу. Спустя 10 секунд после первого корабль потряс более сильный взрыв, за кормовой трубой появился сноп пламени и хорошо заметная шапка белого дыма. Спустя еще 20 секунд случился третий взрыв, который произошел в районе ракетного погреба №8. Над местом взрыва поднялся столб пламени и повалил густой черный дым. Взрыв был такой силы, что сорвал крышку погреба и вместе с ПУ зенитных ракет отбросил ее на кормовую дымовую трубу. После этого в этом районе БПК начался сильный пожар, а личный состав судна приступил к борьбе за непотопляемость и живучесть.
Как впоследствии удалось выяснить, произошло следующее: после объявления на корабле учебной боевой тревоги мичман, который находился за пультом поста контроля ракет кормового погреба № 8, в котором хранились 15 ракет В-601 в 2-х вертикальных барабанах в боевом состоянии, действуя согласно инструкциям, приказал дежурившим на посту матросам подключить внешнее электропитание. После этого он перевел тумблеры на пульте подачи напряжения в положение «вкл». Сразу же после щелчка последнего тумблера он через иллюминатор увидел достаточно сильный сноп пламени на левом барабане. Не запустив средства пожаротушения, мичман покинул свой боевой пост и кинулся по коридору в носовую часть судна, где его настиг сильный взрыв, взрывная волна которого отбросила его в сторону.
В ходе проведенного расследования удалось установить, что от момента появления огня в погребе №8 до момента сильного взрыва прошло ровно 18 секунд. Впоследствии было установлено, что пламя в погребе появилось из-за самопроизвольной активации маршевого двигателя одной из зенитных ракет. После этого последовал запуск ракетного двигателя ее же стартовой ступени, что привело к запуску стартовых двигателей еще нескольких ракет. Все это привело к резкому скачку давления в погребе (примерно 3 атмосферы), в результате чего на крышку погреба начала действовать сила примерно в 2500 тонн, что стало причиной ее срыва. В результате произошедшего взрыва в бортовой обшивке корабля в районе 8-го погреба образовались 2 пробоины, сквозь которые в отсеки начала поступать забортная вода.
В 10 часов на корабле была объявлена боевая тревога, а затем и аварийная, в это время в погребе №8, в коридорах 9 и 10 бушевал пожар. БПК получил крен в 12 градусов на правый борт. Между 10:10 и 10:20 на корабле была подана команда включения системы водяной защиты, началось орошение и затопление погребов №6, 7 и 10. Однако осуществить задуманное не удалось, так как вышли из строя трубопроводы. Взрывом с юта корабля в море выбросило 7 матросов, которые были подобраны подошедшими к месту происшествия кораблями.
В 10:23 личному составу «Отважного», который располагался в кормовых отсеках судна, было приказано эвакуироваться с корабля. В это время пожар на борту набирал обороты. При этом погреба боезапаса №6 и №7 постоянно поливались из шлангов водой. В 10:40 на помощь БПК подошел эсминец «Сознательный», а спустя еще 12 минут «Бедовый», с которого на «Отважный» была высажена специальная спасательная партия. В 10:54 эсминец «Сознательный» взял БПК «Отважный» на буксир, для того чтобы отвести корабль на мель в районе Херсонеса, в это время крен корабля уже достиг 13 градусов. Через 7 минут на «Отважном» начали процедуру перекачки топлива с правого на левый борт, но это не помогло избавиться от крена.
Вскоре корма БПК погрузилась в море по верхнюю палубу, а крен на правый борт достиг 16 градусов. С корабля быстро были эвакуированы секретные документы. В 11:24 в море были сброшены торпеды, крен корабля удалось уменьшить до 14 градусов. При этом погреба боеприпасов №6 и 7 были затоплены водой при помощи пожарных гидрантов. В 11:55 на место событий для оказания помощи прибыл БПК «Комсомолец Украины».
В 11.59 пожар на борту корабля удалось локализовать, из погребов стал валить белый дым. Однако через 7 минут произошел обрыв буксирных тросов с эсминца «Сознательного», новые тросы начали заводить с «Бедового». Все это время пожар в кормовом машинном отделении корабля продолжался. В 12.27 была подана команда о прекращении подачи воды в отсек, решено было использовать лишь пену. В кормовом машинном отсеке была активирована система химического пожаротушения. Буксировка терпящего бедствие корабля со скоростью 3 узла вновь началась в 12:49, в это время крен противолодочного корабля достиг 17 градусов.
В 12:55 на место прибыло спасательное судно «Бештау» в 13:20 – СС-15 и СС-26, спустя еще несколько минут пожарно-дезактивационное судно «Пламя». С этих судов на борт БПК «Отважный» в район горящих погребов подавалась пена. В 14:30 была начата попытка откачки воды из кормовых отсеков, но через 17 минут произошел взрыв авиационного боезапаса, расположенного в погребе №10. По всей видимости, одновременно с этим взорвалась и цистерна, в которой хранилось 5 тонн авиационного керосина. Все это серьезно осложнило ситуацию, крен корабля на правый борт быстро достиг 19 градусов, увеличившись до 25. В 15:07 он стабилизировался на отметке в 27 градусов. Еще через 3 минуты на корабле прекратилась подача питания на приборы и отключилось освещение. В 15:12 личный состав получил приказ на эвакуацию с терпящего бедствие судна, последним БПК покинул его капитан.
В 15.35 БПК «Отважный» начал погружаться в Черное море кормой без опрокидывания, с эсминца «Бедового» отдали буксир. Спустя всего 12 минут корабль полностью скрылся под водой. Глубина в месте его затопления составляла порядка 125 метров. Всего с момента обнаружения на корабле пожара до его затопления прошло 5 часов 47 минут. В результате внутренних взрывов и образовавшихся пробоин в корпусе корабль принял на борт почти 3600 тонн воды, затопленными оказались 6 непроницаемых отсеков. При этом после затопления 4-х отсеков, расположенных в корме, дифферент и крен удалось стабилизировать, и БПК имел положительную остойчивость. Но когда вода полностью затопила еще 2 отсека, запас плавучести судна был исчерпан. Однако, даже затонув, БПК «Отважный» продемонстрировал очень высокую живучесть. Согласно спецификации корабли данного проекта могли оставаться на плаву только после затопления 3-х смежных отсеков.
Из 287 человек, которые находились на борту БПК «Отважный», в том числе и проходящих практику курсантов, погибли 24 человека (19 матросов и 5 курсантов). Весь личный состав судна во время борьбы за живучесть и непотопляемость, а также при тушении пожара действовал умело и проявил мужество. Для спасения корабля были предприняты все меры, но повреждения, полученные в результате взрывов, сделали его спасение невозможным. Впоследствии с затонувшего корабля демонтировали ценное оборудование, а его корпус был подорван на грунте.
Источники информации:
-http://ser-sarajkin.narod2.ru
-http://flot.sevastopol.info/history/otvazhniy.htm
-http://d-t-p.net/index.php?option=com_content&view=article&id=4443:----qq&catid=33:2010-06-24-10-13-10&Itemid=40
-http://ru.wikipedia.org/wiki
"Примерно 100 лет назад, в начале 70-х годов прошлого столетия Международная лига судовладельцев пообещала отлить памятник из чистого золота тому, кто предложит надёжный способ защиты судов от аварий в море" (Журнал «Наука и жизнь» № 10, 1974г.)
Глава
1. Гибель БПК «Отважный»
30 августа 1974 года в соответствии с планом боевой
подготовки на Краснознамённом Черноморском флоте начались учения. Отряд десантных кораблей в составе шести СДК (средних десантных кораблей) в 08-00
снялся с якорей и швартовых и по
приказанию флагмана, построившись в одну кильватерную колонну, взял курс на
выход из озера Донузлав. Погода стояла безветренная, но видимость была не очень
хорошей и ухудшалась с каждой минутой. Тем не менее, все корабли успешно заняли
свои места в ордере и благополучно вышли из озера Донузлав.
Пока колонна вытягивалась из озера видимость уменьшилась до 3 кабельтовых. Командир ОБК (отряда боевых кораблей) дал команду перестроиться в строй двух кильватерных колонн и приготовиться к боевому маневрированию.
Пока корабли занимали свои места в строю, видимость ещё
ухудшилась. На море упал густой туман.
- Второй, я первый, - послышался голос командира дивизиона
десантных кораблей. - Самый малый ход,
исполнить. Боевое маневрирование отменяется. Следуем в пункт приема десанта.
Усилить наблюдение. Радары не включать!
Прошли траверз входа в бухту Евпатория и легли на курс 180
градусов.
-Второй, я первый, получено сообщение,что к зюйд-осту от мысаХерсонес в 17 милях терпит бедствие большой
противолодочный корабль БПК «Отважный». Нам приказано следовать к нему для
оказания помощи,-снова раздался в эфире
голос комдива. – Кораблям построиться в строй кильватера, расстояние между
кораблями4 кабельтова. Следовать за
мной!
Тактический номер СДК, которым я тогда командовал, был № 3. Услышав такую новость, я сразу же вспомнил о сыне своей знакомой, Александре Меньших, который служил на БПК «Отважный».
Отряд десантных кораблей перестроился в одну колонну и продолжал двигаться
самым малым ходом.
-Первый, я третий, мы так и будем идти самым малым ходом? –
спросил я. – Так мы и к вечеру не доберёмся до «Отважного».
-Вы не умничайте, а
читайте МППСС, - недовольно ответил комдив, капитан 2 ранга Ксенофонтов.
-Интересно, -подумал
я. – А в боевой обстановке мы тоже будем ссылаться на МПСС? Зачем тогда у нас стоят надёжные радары, если
мы, как во времена Колумба, в туман ложимся в дрейф, трезвоним в колокол или ползём как черепахи?
Лишь через два часа отряд СДК вышел на траверз бухты Камышовая, не сумев не только оказать помощь БПК «Отважному», но и опоздав
на приём десанта.
-Второй, я первый, заходить в бухту Камышовая и подходить к
берегу, согласно диспозиции. К БПК «Отважный»подошли два эсминца: «Сознательный» и «Бедовый», БПК «Комсомолец
Украины» и аварийно-спасательное судно. Наша помощь уже не нужна, - сообщил
комдив.
Десантные корабли приняли на борт десант. Туман начал редеть и они, один за другим, стали выходить из бухты Камышовая и выстраиваться в колонну, чтобы следовать к пункту высадки десанта в районе горы Опук. На душе было мерзко. БПК «Отважный» в 15 часов 35 минут утонул на глубине 125 метров. Какой урон понёс экипаж погибшего корабля, никто толком не знал. Только через несколько месяцев стало известно, что из 287 человек, находившихся на борту БПК «Отважный» погибли 24 человека (19 матросов и 5 курсантов ВВМУ).
Закончились учения. Десантные корабли вернулись в Донузлав,
к месту своего постоянного базирования. Судьба экипажа БПК «Отважный»
оставалась служебной тайной. Матери моряков, служивших на БПК «Отважный» были в тревоге.
- Петя, что ты можешь
сказать о судьбе Сашки, - спросила меня жена, как только я переступил порог
квартиры, вернувшись с учения. – Уже приходила Людмила Константиновна. Она
очень переживает.
-Фамилии Меньших в числе погибших нет, так ей и передай! – уклонился я от
прямого ответа. А что я мог сказать? Сообщить ей, что мы из-за густого тумана
не смогли вовремя прийти им на помощь?
Через пару дней мне пришлось идти в Одессу. И вот в Одессе,
сидя в троллейбусе, я увидел в руках гражданского моряка, сидящего напротив,
газету «Черноморские новости», которую тот увлечённо читал.
-Что там новенького? – поинтересовался я.
Попутчик оказался разговорчивым одесситом. Он отложил газету
в сторону и живо отреагировал на мой вопрос:- Насчёт новизны не знаю, газета старая, но интересная,- ответил он.
-Вы что-нибудь слышали о капитане дальнего плавания
Морозове?-добавил попутчик.
-Извините, но я служу совсем в другом ведомстве и с ребятами
из торгового флота мы встречаемся очень редко, - смущённо ответил я.
-Очень жаль. Это неординарная личность. Да впрочем
прочитайте сами, если Вы знаете украинский язык, - сообщил он протягивая мне
газету и указывая на статью «Открытие побеждает туман» .
Украинский язык я знал прилично. С удовольствием
воспользовался любезностью попутчика. Эта статья буквально потрясла меня. В ней
рассказывалось о том, что в соответствии с теорией капитана дальнего
плавания А.В.Морозова, созданной им 20
лет назад, можно плавать в любую видимость, не снижая скорости, если на борту
судна имеется радиолокатор.
-Вот это да! –
подумал я. - Гражданский судоводитель изобрёл способ безаварийного плавания в сложных погодных
условиях, а военные моряки до сих пор не приняли его на вооружение.
Прошли годы. Я уже вышел на пенсию, поменял свой диплом минёра-торпедиста-подводника на диплом гражданского штурмана и получил приглашение от капитана дальнего плавания А.И.Возного пойти к нему старпомом, но воспользоваться любезностью соседа не смог. Помешали семейные обстоятельства.
Однажды мне позвонил
заместитель начальника ОМУ им. А.И.Маринеско капитан 2 ранга В.Г.Тесля.
Он предложил мне принять участие в торжестве, посвящённом принятию курсантской
присяги курсантами первого курса. Я надел парадную форму и прибыл на Аллею
Славы, где должна была приниматься присяга курсантами ОМУ им.
А.И.Маринеско. Рядом со мной
оказался немолодой, но очень энергичный
капитан дальнего плавания. Он любезно поздоровался со мной и стал оживлённо,
как старый знакомый, рассказывать о
предстоящем торжестве. Мы познакомились. Его звали Алексей Васильевич, я назвал
своё имя и отчество тоже,но тут
загремел оркестр. Капитан 2 ранга В.Г.Тесля скомандовал:
-Училище, смирно!Равнение на право! – и строевым шагом двинулся навстречу начальнику ОМУ
им. Маринеско- Сабурову А.И. и
сопровождавшему его моряку. Как потом выяснилось, это был начальник одесской
национальной мореходной академии Миюсов М.В.
Мне, как представителю ВМФ и бывшему преподавателю ОМУ ММФ, предложили выступить перед курсантами. Вслед за мной выступал мой новый знакомый, Алексей Васильевич. Мы встретились с ним возле микрофона и разошлись.
Когда торжество закончилось, я вышел на дорожку, ведущую на улицу Маразлиевскую, и вновь чуть не столкнулся с Алексеем Васильевичем.Нам, оказалось, по пути, и мы продолжили нашу беседу. И только теперь я узнал, что передо мной тот самый знаменитый капитан дальнего плавания Морозов Алексей Васильевич, который изобрёл способ пространственного мышления при использовании радиолокатора, и всю жизнь успешно его применял и получил громкое имя «безаварийного капитана». Уже тогда у меня зародилась мысль написать об этом человеке повесть. Он этого заслужил.
О трагедии, случившейся 30 августа 1974 года с построенным в Николаеве БПК “Отважный”, рассказывает Капитан 1 ранга в отставке А. Жбанов. Начальник АСС-ПСС ЧФ в 1973-1986 годах.
Существует мудрая пословица: “Победа имеет много родителей, а поражение всегда сирота”.
Я ее повторяю довольно часто, особенно вспоминая события 1974 года, связанные с чрезвычайным происшествием на БПК “Отважный”. Признаюсь сразу: за гибель большого противолодочного корабля “Отважный”, я, наряду с другими офицерами Черноморского флота, получил строгий выговор от Главнокомандующего Военно-Морским Флотом СССР Адмирала Флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова. Формулировка была следующей: “За недостаточную инициативу”. Не совсем обидно, но этот строгий выговор дает мне право считать себя одним из “родителей” серьезного поражения на море - ведь малоэффективные действия спасательных сил флота не сумели в конечном итоге спасти современный, первоклассный боевой корабль.
Взыскание от Главкома ВМФ, которое он впоследствии снял с меня персонально, я воспринял как вполне справедливое, а морально был готов к более серьезным санкциям. Многие из нас - участников этой трагедии - долго находились в весьма подавленном состоянии. Чувство вины не покидало даже после того, как были проанализированы все материалы расследования, а Главком сам ответил на поставленный им лично вопрос: “Можно ли было спасти “Отважный”? Ответить на этот вопрос трудно - у корабля был переломан киль, но Черноморский флот сделал не все, чтобы его спасти”.
Однако вернемся назад, по лестнице времени.
30 августа 1974 года в двадцати милях от главной базы флота, днем, в относительно хорошую погоду (волнение моря не превышало 4 баллов) при вполне достаточном количестве спасательных сил и средств, в мирное время затонул современный корабль, предназначенный вести бой, даже получив серьезные повреждения. Во время аварии погибли люди. Кто в этом виноват?
Конструкторы? Кораблестроители? Флот? Экипаж? Силы, участвующие в спасении? Я не вправе кого-то осуждать и давать какие-то оценки. Постараюсь описать только то, что видел, и в чем лично участвовал. Может быть, это будет полезно для современных спасателей, которые в тяжелых нынешних условиях осуществляют поисково-спасательное обеспечение некогда могучего флота.
Что касается анализа гибели корабля и выполнения последующих работ на нем, то их подробно и объективно изложил ныне покойный полковник-инженер Э. Е. Лейбович в рассказе “Судьба БПК “Отважный”. Статья написана очень опытным и авторитетным специалистом, у которого я принял должность начальника отдела АСС ЧФ в 1973 году, в ней освещены все аспекты этой катастрофы.
Согласно служебной субординации - при возникновении аварийных ситуаций на флоте мое место было определено на командном пункте флота, как заместителя начальника поисково-спасательного поста, который составляли ведущие специалисты флота.
В тот день я находился в штабе флота и на пост прибыл через 3 минуты после объявления тревоги. Сведения, поступившие с аварийного корабля, не позволяли достаточно объективно оценить его состояние. Пожар, как известно, начался в ракетном погребе № 8 от самопроизвольного запуска маршевого двигателя ракеты В-601, а на КП флота поступила информация о взрыве воздушного баллона во втором машинном отделении. В общем, ситуация с самого начала сложилась непонятной, и я попросил разрешение у ВРИО командующего флотом вице-адмирала В. А. Самойлова убыть в район аварии.
Разрешение я получил мгновенно. Были и другие причины, по которым мне хотелось принять непосредственное участие в спасении корабля. И одна из них меня очень беспокоила, ведь командиром спасательного отряда ЧФ был бывший подводник. Хороший офицер, но он не обладал достаточным опытом руководства спасательными силами при столь серьезной аварии, к тому же, надводного корабля. Кроме того, незадолго до этой аварии АСС флота провела учение по оказанию помощи аварийному кораблю именно 61 проекта, и мне хотелось применить на практике опыт, полученный на этом учении.
К слову сказать, как и многие морские офицеры, я недолюбливал штабную работу, никогда не занимал штабных должностей. Я имел опыт командования тремя спасательными судами, на трех флотах, дивизионом спасательных судов на Балтике и был уверен, что, при аварии корабля, мое место в море, а не на КП флота.
Обгоняя на быстроходном ракетном катере суда спасательного отряда, идущие самым полным ходом в район аварии, я принял доклады их командиров о готовности к проведению спасательных работ, отдал необходимые распоряжения, И вот первый урок, который я запомнил на всю жизнь. В эфире, на ультракоротких волнах творился невообразимый хаос. Возбужденными голосами, перебивая друг друга, множество должностных лиц - командиров кораблей, офицеров штаба флота, радиооператоров, их обслуживающих, передавали противоречивую информацию и распоряжения: “Командующий флотом приказал!…”, “Главнокомандующий приказал!…”, “Министр обороны приказал!…”. Приказаний было так много и они были так малопонятны, что выполнять их не было никакой возможности.
В ходе боевой подготовки командование флотом требовало от нас строгого выполнения дисциплины связи, но в реальной аварийной обстановке все об этом забыли. Единое, строгое, последовательное и непрерывное управление силами самом начале спасательных работ на “Отважном” было не организовано. Командный пункт флота отчетливо понимал, что на борту аварийного корабля находится опытный и авторитетный начальник штаба флота - контр-адмирал В.X. Саакян, способный взять руководство силами на себя, отчего проявлял понятную деликатность. Управлять же силами с борта аварийного корабля, экипаж которого, не знает первопричины взрыва и полной обстановки на собственном корабле, борется за живучесть, теряет людей, было крайне затруднительно.
Должен самокритично признаться, что и я не смог реализовать свои возможности в этом важном деле и оказать начальнику штаба флота необходимую помощь в управлении силами. На борту дежурного ракетного катера, управляемого капитан-лейтенантом В. Исаковым, на котором я прибыл в район аварии, находились боевые ракеты и ему, от имени В.Х. Саакян, было запрещено подходить к аварийному кораблю, на котором продолжал в пламени пожаров взрываться боезапас. Я был вынужден прыгнуть в море, и вплавь добираться до ошвартованного к борту “Отважного” противопожарного судна, экипаж которого под руководством командира старшего лейтенанта И.X. Нагервадзе сдерживал распространение пожара в носовую часть аварийного корабля.
Соединенными усилиями экипаж аварийного корабля, 167-ой аварийно-спасательной партии и ПЖС-123 удалось удержать распространение огня на 164 шпангоуте - носовой переборке кормового машинного отделения. Я считал это некоторым успехом и не предполагал, что гибель корабля может наступить так быстро от очередного взрыва - на этот раз в погребе № 10 и хранилище авиационного топлива. Этот последний взрыв привел к затоплению пятого отсека (первые четыре отсека были затоплены ранее) и последовавшей за ней потерей продольной остойчивости корабля.
Взрыв, предопределивший гибель корабля, произошел через 1,5 часа после моего прибытия в район. Можно ли было его предотвратить? Вот как об этом написано в заключительном акте комиссии по расследованию причин гибели “Отважного”: “Принятое решение о постановке рубежа обороны в кормовой части корабля практически не могло быть осуществлено, так как после взрыва погреба № 8 пожар распространился до румпельного отделения и погреба № 10. Высадка личного состава на корму БПК “Отважный” с целью выгрузки авиационных бомб и удаления керосина за борт была невозможна”.
И все же этот вопрос до сих пор не дает мне покоя. Мне лично не верилось, что “Отважный” может погибнуть при таком большом запасе плавучести и остойчивости, которыми обладали корабли 61 проекта. Матросы, старшины, мичманы и офицеры, участвовавшие в борьбе за живучесть корабля и его спасении, не поддались панике идо конца оставались вполне способными выполнять любые, самые рискованные действия. Можно было послать добровольцев для затопления погреба № 10 и слива с помощью сжатого воздуха керосина за борт. Смогли ли бы добровольцы решить эту задачу, или только увеличили бы количество жертв? Я такую задачу своим подчиненным не ставил. Сегодня анализирую и спрашиваю себя - к сожалению или к счастью?
Затопить погреб № 10 можно было, только подав в него воду шлангами. Уже потом, спустя несколько месяцев после катастрофы, мы с офицерами аварийно-спасательной службы и технического управления флота обсуждали этот вопрос и пришли к заключению о том, что, заполнив погреб № 10, мы принудительно бы снизили продольную остойчивость корабля, что тоже привело бы к его опрокидыванию.
Не могу забыть энергичных команд, которые подавались с “Отважного”, кажется больше всех кричал старший лейтенант В. Федорченко, на спасательные суда: “Пену давай…!”. Эти команды свидетельствовали о том, что экипаж аварийного корабля стремился не допустить уменьшения его остойчивости и непотопляемости за счет поступления фильтрационной воды, количество которой плохо поддавалось учету. Но корабль, как, оказалось, опрокинулся совсем не от фильтрационной воды.
Когда после последнего взрыва “Отважный” стал заметно крениться и оседать на корму, я, посоветовавшись с начальником технического управления флота капитаном 1 ранга - инженером Игорем Владимировичем Никитиным, настойчиво предложил начальнику штаба флота начать эвакуацию личного состава. Это был единственный случай в моей практике. Команда “Покинуть корабль!” была выполнена вполне организованно, без суеты и паники. Более 50 человек по сходе перешли на ПЖС-123, остальной экипаж по команде перешел на бак и оттуда прыгал за борт. Командир корабля капитан 2 ранга Иван Петрович Винник покинул корабль последним, когда бак возвышался над поверхностью моря метров на 15. В командирской каюте осталась его парадная тужурка с орденами и медалями, полученными за безупречную корабельную службу. Одним из последних покинул корабль и помощник начальника электромеханической службы 70-ой бригады противолодочных кораблей старший лейтенант-инженер Василий Моисеевич Федорченко (ныне капитан 1 ранга инженер (запаса), один из немногих оставшихся в живых инженер механиков, боровшихся за живучесть “Отважного”). Оказавшись в воде, он помог спастись нескольким матросам, не умевшим плавать.
Накануне очередной годовщины гибели корабля я встречался с Василием Алексеевичем и капитаном 1 ранга запаса Виталием Федоровичем Юргановым. Последний в тот день был дежурным командиром спасательного отряда флота. При оказании помощи “Отважному”, он подменял командира СБ-15, высаживался и работал с АСГ СБ-15 на правом борту “Отважного”, в память об этом он хранит свои ботинки с проженными до дыр подошвами.
За 25 лет страсти вокруг “Отважного” улеглись, состарились матери погибших матросов и курсантов, нам незачем было маскировать горькую правду, и мы согласились с оценкой катастрофы, которую ей дал Главком ВМФ адмирал Сергей Георгиевич Горшков.
Не забыть, как над поверхностью успокоившегося моря вертикально возвышался метров на 50 изящный корпус корабля, уходя свечой на дно… Никто не мог поверить в реальность происходящего.
Спустя несколько часов для спасателей началась другая работа - нужно было обнаружить и поднять с “Отважного” секретную литературу, технику, а в дальнейшем постараться поднять и корабль.
Это были уникальные работы, проведенные на глубине 127 метров. Вот как их оценивал впоследствии Э.Е. Лейбович: “Задачи, поставленные перед специальным судоподъемным отрядом Черноморского флота по работам на БПК “Отважный”, были выполнены полностью”.
Являясь, номинально, начальником штаба специального судоподъемного отряда, фактически я осуществлял руководство всей морской частью работ производимых на “Отважном”. Дело в том, что командир отряда - капитан 1 ранга Лев Потехин - мой непосредственный начальник, и смею полагать, друг, будучи отличным моряком и талантливым организатором, не имел реальной возможности отвлечься от повседневного руководства силами Управления вспомогательных судов и аварийно-спасательной службы Черноморского флота. Силы управления те “застойные” времена работали очень напряженно во всех морях мирового океана. На совещании в штабе флота начальник тыла ВМФ адмирал Л. Мизин, под руководством которого мне довелось служить на Балтике, очень жестко требовал выполнить приказ Главкома поднять корабль. Я вежливо, но настойчиво отстаивал позицию черноморцев, заявляя о недостаточности сил и необходимой техники для такого уникального подъема. Из всех присутствующих на совещании офицеров только капитан 1 ранга В. Молчанов - представитель научно-исследовательского института АСС ВМФ посмел выступить в защиту этой позиции. Мы оба были подвергнуты резкой критике и болезненно это переживали. Я до сих пор благодарен Владимиру Александровичу, с которым мы служили на Камчатской военной флотилии, за его четкую обоснованную позицию, подкрепленную инженерными знаниями и расчетами.
В дальнейшем подтвердилось, что корабль поднимать нельзя из-за опасности самопроизвольного взрыва, находящегося на нем боезапаса, часть которого находилась в окончательно снаряженном виде, в частности, таковыми были глубинные бомбы. Общий вес этого боезапаса составлял около 15 тонн, но для его подрыва и надежной детонации понадобилось уложить на корабль 113,6 тонн тротила. Думаю, что ни до “Отважного”, ни после него таких работ на глубине 127 метров никто в мире не производил.
23 декабря 1977 г. старший лейтенант Лупашин по моей команде рубильником на спасательном судне “СС-26″ (ныне СС “Эпрон”) подал ток на электродетонаторы. Над морем на высоту более 30 метров взметнулось пламя, и выросла стена воды по длине корабля, “Отважный” погиб во второй раз и навсегда.
Я трижды спускался на корабль в наблюдательной камере и подводном аппарате. Первый раз на вторые сутки после его гибели, когда из иллюминатора на камбузе высовывалось тело рабочего по камбузу, которого не удалось спасти. Полы его белой куртки развевались течением, а мы обследовали корабль для выяснения деталей его подъема. Второй раз пришлось спускаться для уточнения некоторых вопросов при закладке подрывного боезапаса. Иллюминатор на камбузе был уже пуст. Третий раз я визуально фиксировал результаты мощного подводного взрыва. На месте красавца-корабля лежали лишь кучи искореженного металла, которые ничем не напоминали корабль. Все проблемы с взрывоопасностью корабля и его секретами были решены радикально.
При производстве водолазных работ на “Отважном” погиб водолаз Роман Тодорович Гавюк. Мы осваивали новое водолазное снаряжение СВГ-200 и неисправный клапан входа дыхательной смеси, на глубине 127 метров явился причиной гибели сильного и мужественного человека.
Работы на “Отважном” продолжались в течение более трех лет, основной их объем был выполнен экипажем спасательного судоподъемного судна “Карпаты”. Многие спасательные и сложные работы пришлись на долю экипажей спасательных судов “Казбек”, СС-21, СС-26, СС-50, сверхмалых подводных лодок, водолазных морских судов, спасательных буксирных судов, морских буксиров и килекторов. Я не знаю ни одного случая, когда хоть кто-то из экипажей этих судов проявлял бы трусость, или попытку уклониться от выполнения сложного и опасного задания. Особое мужество, конечно, проявили водолазы-глубоководники, низкий им поклон за их умение и отвагу.
Несколько слов о появившихся в одно время измышлениях, о якобы находившемся на “Отважном” ядерном боезапасе. Никакого ядерного боезапаса на корабле и в помине не было, и в открытое море его не буксировали, это вымысел чистой воды. Не согласен я со многими положениями покойного писателя Б. Каржавина, описавшего гибель корабля в книге “Гибель “Отважного”. Есть хорошая финская пословица: “Когда в море беда, на берегу всегда много умников”. Не стоит умничать и по поводу “Отважного”. Шла холодная война, флот с большим напряжением нес боевую службу во всех океанах планеты и добился уважительного к себе отношения со стороны вероятного противника. На его вооружении были корабли, которые создавала наша отечественная промышленность, и комплектовались они людьми, которых призвали из наших городов и сел. Эти люди заслуживают уважительного к себе отношения за их героическую службу. Это в полной мере относится и к экипажу “Отважного” и всех, кто самоотверженно стремился его спасти.
Гибель “Отважного”, как и гибель линкора “Новороссийск” заставила по-новому взглянуть на многие положения, касающиеся конструктивных и организационных мер по обеспечению живучести и непотопляемости кораблей. Случившиеся в последующие годы моего пребывания в должности начальника АСС ЧФ большие корабельные пожары на нашпигованных боезапасом противолодочном крейсере “Москва”, эсминце “Совршенный” и корабле комплексного снабжения “Березина” подтвердили правильность выводов по “Отважному”, а я снова выходил в море, чтобы лично возглавить действия спасательных сил. На “Березине” я во второй раз оказывал помощь Ивану Петровичу Виннику, теперь уже комбригу и капитану 1 ранга. Много испытаний пришлось ему перенести, светлая ему память и всем, кто погиб на “ОТВАЖНОМ”.
